(Глава 8 из книги "English. Приёмы и хитрости")
Прежде всего, давайте подробно разберёмся в том, почему этого нельзя делать. Давайте представим лексику языка в виде множества слов и попробуем установить соответствие элементов двух множеств. Будет ли оно взаимно однозначным?
На двух берегах речки живут слова двух языков. Через речку – мостик, по которому мы, взяв за ручку, переводим слова на другой берег, где нужно найти своего собрата.
Всем ли достанется пара, и будут ли эти пары единственными? Итак, возьмём в качестве примера всё тот же стол.
Даже такое простенькое словечко не хочет быть однозначно переведённым. А сколько существует слов в любом языке, вовсе не имеющих аналогов в других языках. “Она казалась верный снимок Du comme il faut (Шишков, прости: не знаю, как перевести)”, - писал А. Пушкин о Татьяне Лариной.
Рассмотрим пример со словом fortune. Каждый второй герой народной английской сказки начинает с того, что уходит из дома “to seek his fortune”. В литературном переводе это будет означать «искать своё счастье», но стоит ли закреплять за этим словом понятие «счастье»? Очень скоро дети встречают это слово в другом контексте: “He caught his death of cold…He left her a comfortable fortune and a daughter” ”. Представляете себе, муж, умирая, оставляет безутешной вдове дочь и … счастье. А вот прямое противопоставление слов “счастье” и “fortune”. Да, он счастливо прожил свою жизнь, но единственное, чего он не мог, это “to make his fortune” В песне “money-money” встречаем это слово в таком контексте: “to win a fortune” – во всех этих примерах ясно, что “fortune” имеет прямое отношение к деньгам (в последнем – ещё и к удаче).
*) примеры взяты из рассказов С. Моэма “Louise” и “Home”.
А теперь вернёмся к нашей сказке и что же, будем переводить, как “он пошёл искать свои деньги”? Пусть же слово “fortune” останется самим собой, так же, как все английские слова, как василёк и ромашка. Когда я вижу импровизированный словарик в тетрадочке, разлинованной на три столбика (английский, транскрипция, русский), то сразу ассоциирую это со словарным кладбищем, ибо слово с навязанным однозначным переводом – это слово убитое, мёртвое, оно не сможет дальше свободно жить, дышать и видоизменяться в других контекстах.
“Поцелуй названья не имеет
Поцелуй не надпись на гробах…”
…Вот такими надписями на гробах являются для меня слова в печальной черной рамочке, над которой пропечатан приговор: “Выучи новые слова”. А еще выше над ними номер урока – как даты рождения и смерти, которые совпадают, слова умерли… при попытке родиться.
“… От любви не требуют поруки
С нею знают радость и беду
Ты моя – сказать лишь могут руки
Что срывают черную чадру…”
Это прекрасное стихотворение “Шагане ты моя, Шагане” С. Есенина вполне можно считать гимном коммуникативной методики. Подводя итог, приходим к выводу:
- Ну а если переводить фразами?
Дело в том, что слова, переведённые на чужой язык, не хотят построиться в ту же фразу, которую составляли на родном. То, что связывало их между собой, эти законы построения предложения, является секретом, особенностью одного языка и не передаётся вместе со словом. В чужой монастырь, как известно, со своим уставом не ходят! Простейшим примером является фраза первого урока: “What is your name?” – “Как тебя зовут?”. Но в английской фразе нет ни одного слова из русского аналога: ни “как”, ни “тебя”, ни “зовут”. Более того, русская фраза может быть дословно переведена на английский: “How do they call you”, но она будет означать немножечко другое и употребляться реже, в других ситуациях (то есть будет соответствовать фразе “как они тебя называют”), а соответствующая фраза “What is your name?” является всего лишь смысловым аналогом (“что есть твоё имя”). Попробуем дословно перевести фразу “Сколько тебе лет?”. В английском языке вы не найдёте такого аналога, чтобы местоимение “ты” звучало в дательном падеже. Смысловым же аналогом является фраза “How old are you?” – “Как ты стар?”. То есть, переводя фразу целиком, мы не только умерщвляем слово, закрепляя за ним единственной значение, но и навязываем ложный подстрочник, который разрушает и лексику, и грамматику. Дело в том, что люди, говорящие на разных языках, по-разному мыслят – и это здорово! Хотя бы ради этого и стоит изучать другой язык, чтобы взглянуть на мир другими глазами. Вернувшись на наш мостик, приходим к выводу, что легче перейти по нему самому, а не “переводить” слова на другой берег. “Переводить язык” нужно на понятия, а не на слова.
Перед нами понятие (некий огненный диск в небе), которое люди в разных частях света, не зная друг о друге, определяют как “солнце”, “the sun”, “le solely” и т.д. (рис.8).
Пусть исходный язык для нас - это русский. На рисунке диаметрально противоположным к нему показан тот иностранный язык, который изучается первым. Все последующие языки, как известно, изучаются намного быстрее, поэтому их можно расположить ближе. Таким образом, у нас есть два способа определить значение слова “the sun”, то Рис. 8. есть соединить слово с понятием. Наша мысль может обежать огромный полукруг от “the sun” к “солнце” (дуга L), а потом по короткому “туннелю” (отрезок 
) к понятию (то есть, к диску). Долго, но зато надёжно, потому как в родном языке этот “туннель” уже прорублен.
(*Понятие туннеля мы используем как некий ход, прорубленный в скале. Может быть, в данном случае было бы понятнее выражение “строить мост”, но оно уже использовано нами при переходе из одного языка в другой.)
Другой способ: попробуем прорубить новый туннель от слова “the sun” к понятию (отрезок ). Путь в тысячу раз проще и короче, но это непривычно, нужно потрудиться. Так вот, учить ребёнка мыслить на языке – это значит с первого урока строить эти самые “туннели”, не давая мысли “побежать в обход”.
Если же ребёнок уже получил опыт изучения языка по “традиционной” методике, то задача многократно усложняется. Преподаватель должен постоянно разворачивать мысль обратно и всячески перекрывать, пломбировать эти каналы. Иногда в начале нашего урока, когда мы рисуем художественные диктанты, дети повторяют за мной, бормоча себе под нос, эхом отражая мою речь, переносят слова на кончик карандаша. Всё происходит очень быстро, им просто некогда переводить. Когда я взялась обучать группу семилеток с детсадовским опытом изучения языка, я столкнулась с такой проблемой: ребёнок, прекрасно меня понимая, не верит сам себе и, прежде, чем прикоснуться карандашом к бумаге, переспрашивает каждый шаг по-русски: “Треугольник, да? Зелёный, да?”. А ведь на самом деле, если не посылать ребёнка по ложному пути “в обход”, то путь по туннелю получится намного легче, естественней.
Пример. Пятилетняя девочка, прожила в Израиле два года, болтает на иврите, как и на русском, свободно. Приехавшие из России родственники, наблюдают картину: на пляже аниматор играет с детьми, и каждый раз, когда он произносит некое слово “шалош” дети с визгом падают в песок. Русские спрашивают у девочки:
- Что такое “шалош”?
Она пожимает плечами.
- Но ты ведь со всеми падаешь, значит, ты понимаешь, что оно означает?
- Понимаю!
- Так что это?
Когда бедного ребёнка почти довели до слёз, она выбросила из ладошки три пальчика и прокричала: “Шалош! Шалош!”.
Дело не в том, что она забыла русское слово “три” (в тот момент её русский был намного лучше иврита), просто ей трудно было “переводить”.
Когда я проверяю ребёнка на “языковую неиспорченность”, на отсутствие ненужного багажа, я спрашиваю у родителей, знает ли уже ваш ребёнок, что “five” – это “пять”? Если да, то плохо, тем более, что “five” – это не “пять”.
- А что же это?
Всё, что угодно (см. рисунок),
только не “пять”, не “fünf”, не “cinq”….Если вам протянули яблоко со словами “Take an apple!”, разве вы не поняли, что вам дают? Если не верите глазам своим, потрогайте руками, кусните зубами, в конце концов, но не озвучивайте его словом “яблоко” - от этого оно не станет слаще!
Рассмотрим один из примеров о том, как быстро ребёнок может научиться мыслить на языке.
Пример.
Идёт второй по счёту урок с пятилетними детьми. Играем в прятки. Азартно ищем по комнате спрятанного мною мишку. На этот раз я спрятала его не под стол, не в коробку, а…за спину (засунув за пояс). Это был некий смешной трюк - просто для разрядки, чтобы повеселить детей. Вдруг в глазах у маленькой девочки мелькнула догадка (уж больно неестественно передвигается учительница), и она выдохнула: “Turn around, Mrs. Goodwill!”. Это было полной неожиданностью и не входило в задачу урока! Просто перед этим на первом и в начале второго урока мы пропели и проиграли песенки с этой фразой (“Turn yourself around”, “One, two, three – turn around”) и при этом поворачивались. Ребёнок в некоторой стрессовой ситуации (разоблачила учительницу, угадала, нашла!) выхватила нужную фразу из песенок, чтобы “развернуть” учителя.
Таким образом, опорную лексику мы вводим напрямую, через жесты, предметы, используем её как кирпичики фундамента, а всю последующую выстраиваем подобно зданию на этом фундаменте, определяя новые понятия, используя предыдущие, то есть создаём свой толковый словарь.
Пример.
Слово “ palace ” (дворец) вводится через “A big beautiful house for the King”(“big”- через жест, “beautiful”- через мимику и антоним к “ugly”, интонацию,”house” - через картинки, “King”- father of prince).
- Ну а как мы проконтролируем понимание слова ребёнком?
Существует множество способов проверки этого понимания, кроме перевода на русский язык (или с русского на английский, как это принято в словарных диктантах). Сначала для малышей: рисунок, мимика, жесты, то есть мы как бы возвращаемся обратно по той же цепочке, по которой предъявляли эти слова. Потом, уже на более взрослом этапе через выбор синонима, антонима из ряда предложенных, подбор смысловой пары, умение вставить слово в нужный контекст. И, наконец, дать толкование этого слова на том же языке. Собственно, именно так и происходит проработка лексики в любой грамотно составленной книге для чтения. И вот, когда мы научимся мыслить на языке, наши труды будут вознаграждены проникновением в мир иного образа мысли.
Тот факт, что на рис. 8. мы от слова “the sun” по туннелю попадаем на диск с другой стороны, очень символичен. Любой другой язык действительно заставляет нас посмотреть на явление, предмет как бы с другой стороны. Подсвечивая с разных сторон один и тот же предмет (изучая разные языки), мы глубже проникаем в суть вещей.
Примеров таких разных взглядов на одни и те же вещи бесконечно много. Можно, проводя такие исследования написать не одну книгу, которая будет читаться с огромным интересом не только лингвистами. Буквально только что я услышала в программе М. Задорного: «Только у русских в слове богатый есть корень “бог”. А слово богатырь произошло от слов “бог” и “тырить” – причем последнее слово это не красть, а копить…». При переводе на любой язык это слово, естественно, потеряет оба корня, а значит и потеряет свой глубокий первоначальный смысл.
… Лично я по сей день не перестаю удивляться, восхищаться открытиями, которые дарит мне “подсвечивание” предметов со стороны разных языков. Хочу привести один пример поразивший меня до глубины души, когда я только начинала заниматься английским языком…
…Понятие “мать моего мужа”, “мать моей жены” - совершенно точное, одинаковое для всех народов. Но называют они их совсем по-разному. Русские – тещей и свекровью. Французы (одинаково для обеих) belle mere (прекрасная мать) не без доли французского юмора, может быть. А англичане … обеих…mother-in-law! – мать в законе, то есть свою половину мы выбираем по любви, а мать его (ее) – обязаны почитать как свою по закону! Вот так строго англичане называют всю родню супругов, с приставочной in law – sister-in-law, brother-in-law… как прохладным отрезвляющим дождем на воспаленный мозг наших соотечественников со всеми их страстями, бесконечными ядовитыми анекдотами про зловредных тещ, жалостливыми песнями про “свекруху лихую”, частушками “лучше деверя четыре, чем одна золовушка”… Наверное, даже слова Ю. Трифонова в повести “Обмен” о том, что “соединение двух людей – это столкновение двух галактик” англичане просто не поймут.
…А в нашем языке свекровь – это, как известно, “святая кровь”. Теща – слово неизвестного происхождения, зато известный салат с острым перцем называют в кулинарном мире “тещин язык”.
Так вот я, как мать двоих дочерей и дважды теща, вправе обижаться на родной язык. Какой же “святости” не хватило в моей крови, чтобы дотянуть до моей сватьи?… Так что мамы! Хотите получить титул “прекрасной матери” - отдавайте дочерей за французов! – шутка конечно. Русский зятек все же роднее. А что до тещи – черпнем из русской сокровищницы суффиксов – и превратимся в тещеньку – вот уже и не так обидно.
